Песня Свон. Книга первая. - Страница 58

Рядом с ним следовал одноглазый горбун, а перед ним, с фонарем, разведывая дорогу, шел мальчик в разбитых очках. В левой руке мальчик сжимал мясной топорик, острие которого было испачкано в крови полковника Джимбо Маклина.

Роланд Кронингер остановился, луч фонарика прошивал смутный воздух перед ним.

– Это тут,– сказал “Медвежонок”. – Вот тут, Видите? Я говорил вам, правда? Я говорил вам!

Маклин прошел несколько шагов вперед и взял фонарик у Роланда. Он пошарил им по преграде из валунов и плит, которые совершенно перекрыли коридор впереди них, отыскивая трещину, слабое место, дырку, куда можно бы вставить рычаг, что угодно. Но и крысе не проскочить бы внутрь.

– Господь нам поможет,– спокойно сказал Маклин.

– Я же говорил! Видите? Разве я не говорил вам? – бормотал “Медвежонок”.

Обнаруженная преграда отняла у него остатки воли, которые еще двигали им.

За этой каменной преградой находился склад с неприкосновенным запасом пищи и воды и помещение с оборудованием. Они были отрезаны от всего фонарей и батареек, туалетной бумаги, сигнальных ракет, от всего.

– Нас нае…ли,– хихикнул “Медвежонок”. – Как нас нае…ли!

Пыль оседала в луче фонарика. Маклин посветил вверх и увидел рваные щели, раздирающие потолок. Значительная часть коридора могла еще обрушиться. Кабели и провода оборвались, а стальные опорные балки, предназначением которых было сохранить Земляной Дом при ядерном нападении, были начисто срезаны. “Медвежонок” смеялся вперемешку со всхлипами, и поскольку Маклин осознал всю глубину катастрофы, он больше не мог вынести свидетельства человеческой слабости; он оскалился, лицо его перекосило от злобы, и повернувшись, ударил “Медвежонка” по лицу зудящей правой рукой.

Но правой руки у него не было, и он отдернул руку назад. Боль была оглушающая и страшная, и сквозь тряпки закапала кровь.

Маклин убаюкивал свою искалеченную руку на груди, плотно зажмурив глаза. Он чувствовал себя отвратительно, вот–вот его вырвет или он обосрется. Дисциплина и контроль! – думал он. Возьми себя в руки, солдат! Возьми себя в руки, мать твою!..

Когда я открою глаза,– сказал он себе,– каменный завал исчезнет. Мы сможем пройти прямо по коридору, где лежит пища. У нас будет все, что надо. Пожалуйста, Боже… Пожалуйста, сделай, чтобы все было как надо.

Он открыл глаза.

Преграда из камней была на месте.

– Есть у кого–нибудь пластиковая взрывчатка? – спросил Маклин, голос его эхом отдавался в коридоре.

Это был призрачный голос, голос человека на дне грязной ямы, вокруг которого раскиданы трупы.

– Нам придется умирать,– сказал “Медвежонок”, смеясь и плача, единственный глаз его дико глядел. – Мы в самой большой в мире гробнице!

– Полковник?

Это сказал мальчик. Маклин осветил лицо Роланда. Это была запыленная, забрызганная кровью, бесчувственная маска.

– У нас есть руки,– сказал Роланд.

– Руки. Конечно. Одна рука у меня. Две у тебя. Две руки “Медвежонка” тоже не из говна. Конечно, у нас есть руки.

– Не наши руки,– спокойно ответил Роланд. К нему пришла идея, простая и ясная. – Их руки. Тех, кто еще есть наверху.

– Гражданских? – усомнился Маклин. – Пожалуй, не найдем и десятка, годных к работе. И посмотри на потолок. Видишь эти трещины? То, что осталось от него, вот–вот упадет. Кто будет работать, когда такое висит над головой?

– Какое расстояние от завала до пищи?

– Не знаю. Может, двадцать футов. Может, тридцать.

Роланд кивнул.

– А что, если скажем им, что десять? И что они не знают про потолок? Как вы думаете, будут они работать или нет?

Маклин заколебался. Это же мальчик, думал он. Что он знает обо всем?

– Мы втроем погибнем,– сказал Роланд,– если не доберемся до еды. Но мы не доберемся до нее, если не заставим кого–нибудь работать. Потолок может упасть, а может и нет. Даже если он упадет, не мы там будем, а?

– Они поймут, что потолок слабый. Им достаточно поглядеть вверх и увидеть эти проклятые трещины.

– Они не могут увидеть их,– сказал Роланд спокойно,– в темноте. Фонарь у вас одного, так ведь?

Улыбка показалась в углах его рта.

Маклин медленно сощурился. В полутьме за плечом Роланда Кронингера послышалось какое–то движение. Маклин немного повел лучом фонарика в сторону. Там пригнувшись, на четвереньках, сидел Солдат–Тень в маскировочной форме и шлеме, покрытом зеленой сеткой, весь в пятнах черной и зеленой маскировочной краски, а лицо его было цвета дыма.

– Малый прав, Джимбо,– шепнул Солдат–Тень. Он встал во весь рост. – Заставь гражданских работать. Пусть работают в темноте, и скажи им, что до еды только десять футов. Будь подлецом, скажи им, что шесть. Они быстрее будут работать. Если они пробьются, прекрасно. Если нет… они всего лишь гражданские. Трутни. Жеребцы–производители. Правильно?

– Да, сэр,– ответил Маклин.

– А?

Роланд увидел, что полковник смотрит куда–то через его правое плечо, и у него был тот же лебезящий голос, каким он говорил в бреду там, в яме. Роланд оглянулся, но, конечно, там никого не было.

– Трутни,– сказал Маклин. – Производители. Правильно?

Он кивнул и перевел внимание с Солдата–Тени опять на мальчика.

– Хорошо. Поднимемся наверх и посмотрим, может найдем что–нибудь такое, что будет нам полезно. Может, кто–нибудь из моих людей еще жив.

Он вспомнил, как дико убегал сержант Шорр из помещения управления.

– Где Шорр? Что случилось с ним? – “Медвежонок” покачал головой. – А как насчет доктора Ланга? Жив ли он еще?

– В больнице его не было,– “Медвежонок” старался не смотреть на каменный завал. – Его квартиру я не проверял.